Спектакль о Сталине, призванный, как следует из финала, напомнить, что тот был тиран и злодей, начинается совсем не страшно. Напротив — приятно даже. Сталин в исполнении Игоря Кваши человечен, прост и по-мужски победителен. Он слегка нездоров, но кокетничает с молодой красивой женщиной (Мария Аниканова), которая по долгу службы подает ему микстуру. После бокала вина она признается ему, что любит, а он признается, что никогда не говорил «люблю», потом они еще выпивают — и тут она открывает тайну, что его, Сталина, пытаются убить посредством радиоактивной шинели. Первое действие, таким образом, заканчивается детективно и под хмельком (авторы Петр Хотяновский и Инга Гаручава, к слову, дали этой вещи подзаголовок: «Эпизоды истории под углом 40 градусов»). Но после антракта начинается абсолютно другой спектакль, по жанру — дурной горячечный бред. Девушка хочет замуж, и Сталин даже готов венчаться. Вокруг них начинает кружиться хоровод из странных лиц: переодетый в рясу особист, рукоположенный астрофизик, портной-еврей, нисколько на еврея не похожий, цыган, похожий почему-то на Веласкеса, сталинский соратник, какие-то девицы. Программка напоминает, что на дворе 1953 год, место действия — ближняя дача и Сталин с самого начала потихоньку испускает дух. Невеста Сталина оказывается вдруг самой смертью, с которой он никак не может обвенчаться. А вокруг умирающего уже бегает кто-то с багром, намекая, что хорошо бы проткнуть его чем-то вроде кола. Вдруг становится понятно, почему на заднике изображены барельефы, сфотографированные на станции «Фрунзенская», то есть под землей, и что вообще все в спектакле Владимира Агеева намекает на преисподнюю. В самом финале, довершая аллюзию, на заднем плане загораются багровые глаза, а юные девы вслед опускающемуся в преисподнюю вождю поют советскую песню: «Ты не печалься, ты не прощайся, я обязательно вернусь». Ну что тут поделаешь, высказаться об истории без мистики и околичностей сегодня у театра кишка тонка — с одной стороны, прежде надо разобраться с самой историей, а этот вопрос пока в стадии разработки. С другой — даже обыкновенные человеческие истории сейчас мало кто умеет писать и никто не берется ставить — непопулярно потому как. Вот и выходит, что театр стал служить истории чем-то вроде бани — чем крупнее фигура, тем больше туману напускается вокруг. Что далеко ходить за примером: Сергей Юрский недавно, на день рождения Сталина, сыграл премьеру, где Сталин был в двух лицах и по правительственной вертушке с умершей мамой говорил.

"Афиша", май 2005